Генерал

В то утро пушек двадцать било, Ревя на вражьем берегу, По нашим «Илам» серокрылым, Стоявшим прямо на лугу. Разрывы все кучней ложились… Не зря еще в. шестом часу За речкой немцы суетились И поднимали «колбасу». А генерал невозмутимый Убрать машины не спешил, Хотя столбы огня и дыма Вздымались вверх среди машин.

Его приятель — гость из тыла — Бледнел от горя и тоски. На лбу его набухла жила, Он протирал свои очки. И говорил: — Послушай, Саша! Упрячь их, я тебя прошу! Я, несмотря на дружбу нашу, В Москву сейчас же напишу! Ведь самолеты рвет на клочья, Корежит весь аэродром! Впервые вижу я воочью Такой бессмысленный разгром!

Тебе, как видно, все — игрушки! Как можешь ты шутить в беде? Скажи мне: где же наши пушки И самолеты наши где?! Своим приятелем теснимый, Тайком от смеха умирал Лукавый и невозмутимый Седой советский генерал. — Зевает наша оборона! — Он бормотал себе в усы, Привстал, взял трубку телефона И мельком глянул на часы.

Потом, приладив трубку к уху, Сказал: — Пора им сбавить прыть!.. «Красавцы»? Говорит: «Стряпуха»! А ну-ка дайте прикурить! — И вмиг весь боевой участок Взревел на нашем берегу, И пушек сто… Нет, больше: за сто Загрохотало по врагу! Теперь очки расцветший штатский Уже в восторге протирал… — Степан! Скажу тебе по-братски, — Спокойно молвил генерал, —

Хотя, мой друг, и сед давно ты, И суетишься, как школяр, Макеты этих самолетов Столяр готовил да маляр. Враги снарядов двести — триста По ним впустую извели, А молодцы артиллеристы Их батареи засекли! Машины ж наши — вот ведь случай! — Целы, обстрелу вопреки!.. Тут над КП промчались тучей Громить врага штурмовики.

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Двенадцать лет. Штаны вельвет. Серега Жилин слез с забора и, сквернословя на чем свет, сказал событие. Ах, Лора. Приехала. Цвела сирень. В лицо черемуха дышала. И дольше века длился день. Ах, Лора, ты существовала в башке моей давным-давно. Какое сладкое мученье играть в футбол, ходить в кино, но всюду чувствовать движенье иных, неведомых планет, они столкнулись волей бога: с забора Жилин слез Серега, и ты приехала, мой свет.

Кинотеатр: «Пираты двадцатого века». «Буратино» с «Дюшесом». Местная братва у «Соки-Воды» магазина. А вот и я в трико среди ребят — Семеныч, Леха, Дюха — рукой с наколкой «ЛЕБЕДИ» вяло почесываю брюхо. Мне сорок с лихуем. Обилен, ворс на груди моей растет. А вот Сергей Петрович Жилин под ручку с Лорою идет — начальник ЖКО, к примеру, и музработник в детсаду.

Когда мы с Лорой шли по скверу и целовались на ходу, явилось мне виденье это, а через три-четыре дня — гусара, мальчика, поэта — ты, Лора, бросила меня.

Прощай же, детство. То, что было, не повторится никогда. «Нева», что вставлена в перила, не более моя беда. Сперва мычишь: кто эта сука? Но ясноокая печаль сменяет злость, бинтует руку. И ничего уже не жаль.

Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.