Любовь

Случается, в стране чужой Среди людей сидишь, как свой, Не важно — ты или другой, Сидишь до слез им дорогой За то, что ты — не просто ты, — Есть люди лучше и умней, — За то, что есть в тебе черты Далекой родины твоей! С тобою люди говорят Так, и в глаза твои глядят Так, и ответный ловят взгляд Так — будто не с тобой сидят Так — будто не один до дна Ты всей душою им открыт, А будто вся твоя страна В гостях в их комнате сидит. И если в домике простом Последний грош идет ребром, Чтоб только угостить тебя, — И будь что будет там потом; И если среди ночи двух Своих детей разбудит мать, Чтобы твое пожатье рук Потом не раз им вспоминать; И если с митинга сквозь строй Фашистской молодой шпаны Ведут тебя, прикрыв собой, Три парня, словно три стены, — Себе не вздумай, не присвой Всей силы этих чувств людских: Знай твердо, что виновник их Не ты — народ великий твой. В любви к тебе был виноват И бородатый тот солдат, Что с пулеметом Зимний брал, Когда в пеленках ты орал, И тот селькор, что за колхоз Пошел бесстрашно под обрез, И тот, кто строил Днепрогэс, Когда еще ты в школе рос, И тот боец в донских степях, Что пал лицом на дымный снег, И пленный тот, что в лагерях Семь наций поднял на побег. И если выпадает честь Тебе в чужой стране, вдали, Принять всю разом, всю, что есть, Любовь, что люди берегли, — Быть почтальоном для нее И то неслыханный почет. Пусть в сердце малое твое, Как в сумку, вся она втечет — Ни капли не присвоив сам, — Ты человек, а не страна, — Доставь ее по адресам, Куда отправлена она!

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Мы здорово отстали от полка. Кавказ в доспехах, словно витязь. Шурует дождь. Вокруг ни огонька. Поручик Дозморов, держитесь! Так мой денщик загнулся, говоря: где наша, э, не пропадала. Так в добрый путь. За Бога и царя. За однодума-генерала. За грозный ямб. За трепетный пэон. За утонченную цезуру. За русский флаг. Однако, что за тон? За ту коломенскую дуру. За Жомини, но все-таки успех на всех приемах и мазурках. За статский чин, поручик, и за всех блядей Москвы и Петербурга. За к непокою, мирному вполне, батального покоя примесь. За пакостей литературных вне. Поручик Дозморов, держитесь! И будет день. И будет бивуак. В сухие кители одеты, мы трубочки раскурим натощак, вертя пижонские кисеты.

А если выйдет вовсе и не так? Кручу-верчу стихотвореньем. Боюсь, что вот накаркаю — дурак. Но следую за вдохновеньем. У коней наших вырастут крыла. И воспарят они над бездной. Вот наша жизнь, которая была невероятной и чудесной. Свердловск, набитый ласковым ворьем и туповатыми ментами. Гнилая Пермь. Исетский водоем. Нижне-Исетское с цветами.

Но разве не кружилась голова у девушек всего Урала, когда вот так беседовали два изящных армий генерала? И с почвонюг порой слетала спесь. И то отмечу, как иные авангардисты отдавали честь нам, как солдаты рядовые. Мне все казалось: пустяки, игра. Но лишь к утру смыкаю веки. За окнами блистают до утра Кавказа снежные доспехи.

Два всадника с тенями на восток. Все тверже шаг. Тропа все круче. Я говорю, чеканя каждый слог: черт побери, держись, поручик! Сокрыл туман последнюю звезду. Из мрака бездна вырастает. Храпят гнедые, чуя пустоту. И ветер ментики срывает. И сердце набирает высоту.

Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.